«Я верю, друзья, караваны ракет
Помчат нас вперед, от звезды до звезды…»
(Песня советских времен)
За тридцатилетнюю зиму наст уплотнился до состояния спекшейся глины, плотной корки, на которой можно было играть в футбол, танцевать, даже разъезжать на коньках или автомобиле.
Но «Пазик» все же решили в тяжелый путь не брать, хоть он серьезно бы ускорил движение. Дома эта машина нужнее. Цена переоборудованного под паровой двигатель автобуса для общины была куда выше, нежели чем жизни четырех мужчин.
Все топливо в деревне и вокруг за десятилетия выбрано напрочь, и теперь за ним приходилось ездить за километры. Потеряешь единственный транспорт – лишишься тепла и не менее необходимого света. Значит, неминуемо погибнут парники – на печках да раскручиваемых мускульной силой электрогенераторах долго не продержишься.
А гибель посевов означает смерть поселения.
После этого останется только собирать пожитки да откочевывать в поисках места, где еще можно выжить. Где есть шансы добраться до неразоренных складов или чудом неразграбленных продовольственных магазинов. А еще лучше – до заметенной выше крыши фермы с погрызенной мышами да хорями, но все же съедобной мёрзлой птицей или тушами животных. Таких оазисов, где хоть еще малое время, но все же можно продержаться, в заваленной десятиметровым слоем снега Сибири не так много осталось. И за каждый придется повоевать со столь же несчастными людьми, бьющимися за жизни свою да близких…
- Слышь, Старый, – выплюнул вместе с накопившейся слюной долговязый парень, – а что, раньше такое было, чтобы вот так, зараз всю жизнь на Земле вымораживало?
Догнавший металлические нарты седобородый крепыш со снайперской винтовкой за левым плечом оперся на гибрид лыжной палки и копья с дециметровым лезвием. Тяжело дыша, пояснил:
- При жизни людей – нет. Но историки говорили, иногда вымирали почти все живые виды. То есть, вообще, на суше почти все весом более десятка килограмм. Было такое, Витя, да.
- И почему это именно нам так не подфартило? – с неподдельной горечью выдохнул долговязый, оглядывая белую равнину, которая тянулась до горизонта, где сливалась с низкими, словно висящими над самой головой облаками. Что треть века назад скрыли так до сих пор и не показывающееся над землей солнце. – Ну, хотя бы еще сотню лет тот астероид бы подождал! Чтобы на мою долю нормальной жизни, этого зелёного века выпало…
- Сотни лет человечеству бы хватило, – выдохнул снайпер, – даже еще пару годков, наладили бы планетарную противометеоритную защиту и сшибли бы его за миллионы километров. Совсем бы еще чуть-чуть, и отбились. Со временем немного не уложились. Просто не повезло. Слишком поздно спохватились.
- Меньше бы воевали да это … кина всякие снимали, дворцы строили да по курортам ездили! – взбеленился Виктор. – Вот и … доотвлекались на сторонние причуды. Вместо самого главного, чем заняться бы положено!
Неожиданно пожалел отвернувшегося в сторону, явно не желающего спорить седобородого.
Бывшего в те времена еще подростком, потому и неподсудного за огрехи предков.
- Ладно, чего уж там. Что выросло, то выросло. Двигаем?
Невысокий Димон с укороченным калашом поперек живота скользнул вперед на маленьких алюминиевых лыжах, сразу оторвался от группы на сотню метров. Вслед за ним потянули сани с палаткой, инструментами, едой, боеприпасами и личным оружием Витек и коренастый, раза в полтора в плечах пошире, но такой же высокий Рашид.
Последним, с солидным отставанием, тронулся с места Андрей, прозванный соратниками Старым. Лишь на подъемах он догонял нарты, помогал затаскивать груз на взгорки. На вершинах задерживался, зоркими глазами сканировал местность, прикрывая молодых партнеров, выглядывал то, что они упускали.
Лесок по левую сторону он тоже усмотрел первым. Остановился. Внимательно, будто собираясь расстреливать торчащие над снегом верхушки сосен, оглядел его через оптический прицел. Хриплым голосом окликнул ребят, так и не заметивших хорошего места для привала и наладившихся переть дальше в сгущающееся сумрачное серое безмолвие. Махнул рукой, показывая направление.
Подождал несколько минут, сторожко изучая окрестности. И тоже двинулся к заметенному многолетней зимой, терпеливо ждущему все не приходящую весну бору.
***
Банда несколько дней присматривалась к ферме. Не приближаясь, с солидного расстояния изучала еле выглядывающую из-под снега верхушку башни, людей, что изредка суетились вокруг неё.
Только убедившись, что серьезного сопротивления не будет, осмелели, подобрались к завьюженным кирпичным стенам, затаились под ними. Напряглись, услышав внутри шорохи, приближающиеся шаги.
Дождались, когда Иван вытолкнул сани и, не чуя опасности, вышел за железную дверь. Навалились вдвоем, выкручивая руки, суматошно наносили удары длинными ножами в крутящееся под ними тело, целили в шею, прикрытую высоким воротником тулупа. Страхующая супруга Ирина схватила стоящее у порога самодельное копье, роняя наброшенную на плечи шаль, бросилась вперед, замахиваясь в покрытые грязными волосатыми шубейками спины налетчиков.
Не успела. Сзади грохнул выстрел, пробивший стройную фигурку насквозь. От этого ли удара, или пытаясь последним усилием все же помочь мужу, женщина сделала еще шаг, наклонилась, падая выставленным вперед острием на врага. В неё выстрелили ещё. И ещё.
- Надо же. Три пули пришлось истратить, – сплюнул главарь с покрытым коростами лицом. – Ладно, этого добить, и вниз, зачищаем площадку.
Под торопливыми ножевыми ударами Иван затих, царапая снег руками, пятная его алым.
Ирина умерла еще в движении. Смятой изломанной игрушкой раскидала руки рядом с мужем. Красные ручейки из их тел ползли друг к другу, сливались в лужицы на плотном насте.
Убийцы черпали в ладошки обагренные кровью комки, отправляли себе в рот. Слизывали с клинков стынущие на стали потеки. Боязливо поглядывали на темный зев входа. Но все же решились, нырнули в него. Заспешили вниз, надеясь на легкую добычу.
Сопротивления им не оказали. Что может сделать против поднаторевших в разбоях и убийствах мужиков старуха с малолетними внуками?
***
Верхушки сосен торчали над настом на три-четыре метра.
Хотя хвоя большей частью осыпалась, в глубине бора все же можно было спрятаться от нежелательных назойливых глаз.
Если ночной защитой являются только тонкие стенки из синтетики, такая осторожность совсем не лишняя.
Для привала привычно выбрали полянку, окруженную самой густой порослью.
Димон и Рашид отправились ломать сухостой, Старый с Витьком принялись обустраивать стоянку. Растянули белый маскирующий полог. Забросили внутрь высокой, в рост человека, палатки карематы, спальные мешки, рюкзаки, очистив полозья, втащили нарты, служившие одновременно поддоном для скрытого костерка.
Между полозьями ровным слоем наложили на синтетику принесенные дрова. Просушить на утро, оно не лишнее. Да и для безопасности не лишнее – к чему прожигать палатку?
На алюминиевом поддоне нарт расставили треногу. Забились вчетвером по углам палатки, в центре запалили аккуратный огонек. Дымок уходил вверх, исчезал в закопченной вентиляционной сетке.
Половину кипятка из первого котелка разлили по металлическим кружкам чаем на взварах. В остаток добавили пшенки, дефицитных и потому особенно вкусных макарон, дюжину прозванных «фрикадельками», заранее разделанных тушек мышей из взятого в дорогу запаса, соль, чуть зеленой хвои для витаминизации.
Похлебали супчик, особенно налегая на гущу, жижицу оставили на утро.
На остатках углей подогрели второй котелок. Набросали в него запариваться сушеных травок, той же хвои.
Улеглись по периметру, разглядывая гаснущую на поддоне нарт золу в центре своего временного жилища, вдыхали разлившийся по палатке сытный запах.
- Сейчас бы в баньку завалиться… – выдохнул парком в стынущий воздух, тоскливо пробормотал Рашид.
- Дойдем, вернемся, потом попаримся, – откликнулся Витек. – Много еще, как думаешь, Старый?
- С полсотни километров, – подумав, ответил тот. – Если не будет никаких происшествий, послезавтра будем там. Ну, еще неделю на обратную дорогу. Даже меньше, потому как назад под горку пойдем.
Рашид изогнулся, демонстративно понюхал свою подмышку. Но ничего говорить не стал.
***
- То есть, как больше у вас ничего нет? Это самое вы все это время и жрали? – бандит с обезображенной коростами физиономией плюнул в котелок с бледными округлыми грибами. Заключил:
- Плесень какая-то!
- Это шампиньоны, они вкусные и полезные, – угодливо заторопилась Ольга. Не за себя она боялась. Свое-то давно уже отжила. За детей было страшно, что ушли за дровами и не вернулись. Выстрелы она слышала, да. Но чем дело кончилось, не знала.
Да и за судьбу внуков опасалась. За семилетнего Сашу, и младших погодков Игоря и Веру, которых задвигала, прятала сухонькими руками за спину.
- Нет уж, сама это жри. Мы лучше мяском побалуемся, – хрипло засмеялся мелкий с острым лисьим лицом, ростом не выше горбящейся хозяйки. Покачивал обрезом в левой руке, наводя его на то на головы детей, то в живот женщины.
Стоящий слева толстячок, обзываемый подельниками Пузырем, оскалил гнилые зубы, подобрал замусоленным рукавом выступившую на обвисших губах слюну.
- Каким мясом? Нет его у нас! – зачастила Ольга.
Поняла, о чем говорят незваные гости. Осеклась. Побледнела.
- Да не дребезжи! – успокоил её коростлявый. – Нам вот этого надолго хватит!
Кивнул вверх, куда ушли и пропали сын и невестка.
- Прикопаем где под снегом, чтобы не испортилось, да не стащил кто, и все дела.
- Девку-то мы убивать не собирались, – пояснил даже вроде и сочувственно, – сама нарвалась. Если бы не упокоили, точно бы Пенька на лезвие поддела.
Мелкий ощерился, опустил ствол обреза. Пугая детей и получая от того искреннюю, неподдельную радость, снова вскинул его в сторону сбившейся в тесную кучку, прижавшейся друг к другу семьи.
- Нам баба ой как бы сгодилась, но свои жизни дороже, – подвел итог главарь. – А ты зря не вибрируй. Устарела уже для этого дела. А твоя мелочь еще не доросла.
Решил судьбу пленников:
- Значит, так. Тебя и твоих выкормышей мы трогать не будем. Пока. Живите уж. А мы переночуем да дальше обходом двинемся. Но если когда вернемся, а вас не будет, попробуете куда отсюда слинять… – он достал огромный, в полметра, нож с хищно выгнутым лезвием. Покрутил его перед лицом женщины. – Догоним и всех положим. Под снег, как запас на черный день. Поняла?
Дождался испуганных многочисленных кивков.
- На эту ночь мы вас, конечно, запрем. Чтобы проблем не было. Ни для вас, ни для нас.
Закрыли их в котельной, которую семья переоборудовала под самую большую теплицу для грибов. Выбраться отсюда было можно – через систему воздуховодов, да прорытые в слежавшемся снегу, замаскированные на выходе норы.
Но что там, наверху, в ночной, почти арктической пустыне, делать?
Верная смерть если не от обморожения, так от голода. Здесь хотя бы какие-то шансы имелись. И было пусть сыровато, да тепло.
Главарь приладил извне к двери навесной замок. Ключ забрал с собой.
Ночью кто-то из подельников, судя по сопенью, одышливый и толстый, приходил, копался, пытался открыть. Ольга на ощупь подобрала увесистый деревянный комель, окутанный бархатными нитями грибницы. Затаилась перед порогом, примериваясь, куда ударить ослушавшегося атамана бандита.
Но Бог миловал, справиться с замком ублюдку не удалось.
А днем их выпустили.
- Значит, так, – рыгнул коростлявый. – Мы тут в одно местечко сбегаем. Через неделю или раньше вернемся. Если вас здесь не будет, или попытаетесь сдуру в осаде запереться …
Он провел грязным пальцем по горлу:
- Всех положим. Вон девчонку только… – кивнул на пятилетнюю Веру, – для утех оставим, а остальным кранты. Поняла? Ну, смотри, старая …
Вздохнул с сожалением:
- Эх. Была бы ты хоть на пару десятков лет моложе. Ладно.
Милостиво разрешил:
- Там хавчик вам оставили… Жрите.
… Из кастрюли Ольга выловила плечевую кость женщины, обглоданные кисти. Невестки Иры. Утащила адское варево наверх. Вылила в овраг, начинающийся неподалеку от башни. Отдраила снегом и песком всю посуду.
Сварила для притихших, жалобно смотрящих на неё детей привычный грибной супчик.
Пригорюнилась, сгорбилась на освещаемой печкой кухоньке, смотрела, как внуки хлебают привычное варево, поблескивая на неё глазенками.
Оставаться здесь было нельзя. Но и уходить было некуда.
***
- Слышь, Старый, – прошелестел в темноте голос Виктора, – а вот ты про море рассказывал. Может, к нему двинем? Или оно, тоже того, замёрзло?
- Вряд ли, – подумав, высунул нос из спальника Андрей, – хотя там сейчас с едой проблем наверняка нет. Холодные воды, они самые на то дело богатые. И за четверть века наверняка биомасса восстановилась. Рыбаль от души, лишь бы лодки да сети имелись. Только от нас до любого побережья – несколько тысяч километров. Не дойдем.
- Почему? Мы же вроде вполне так бодро двигаемся!
- И прошли всего полторы сотни кэмэ. А если дорога раз в двадцать длиннее? Без запасов еды? С женщинами и детьми? Мы еще на чужие территории тут не вторгались. На банды повезло не нарваться. А это все будет.
- А если к югу? – Не унимался Витек. – Там же, говорят, всегда теплее было? Вдруг там все уже растаяло?
- Ну, так с одной стороны, туда идти не меньше. Вдобавок, через горы. А с другой, мнится мне, что мы уже на самом юге.
- Это к-как? – Заикнулся ошарашенной неожиданной новостью парень.
- Понимаешь, я уверен, Земля, она вроде как повернулась. Ну, не сама она, а корка, на которой мы живем. Как шкурка по телу мыши, если её перекрутить. И мы теперь, скорее всего, оказались на экваторе. В самом жарком месте планеты. Я из того сужу, как солнце зенит проходит. То есть, мы его не видим, но все равно через облака понятно, что оно прямо над головой, верно?
- Чудишь ты что-то, Старый, – недовольно заворочался Рашид. – Я книги читал. Так понимаю, что зимы на экваторе быть не должно.
- Солнце в полдень над самой головой висит, – еще раз пояснил Андрей. – Вдобавок, что зимой, что летом температура одна и та же. Это самые верные приметы, что мы сейчас именно на нем.
Подумав, решил успокоить молодежь:
- Ладно, зато постоянно теплеет. Не так давно было минус десять-пятнадцать. Я помню времена, когда годами было пятьдесят и меньше. А сейчас ниже минус пяти днем не опускается. Значит, процесс идет. Уверен, здесь в первую очередь, всего лишь через дюжину лет, а то раньше, все таять начнет.
Жестко прервал превращающуюся в лекцию беседу:
- Хватит болтать, ребята, давайте спать. Надо завтра пораньше выйти, чтобы побольше пройти. Быстрее туда доберемся, скорее домой вернемся.
Распорядился:
- Первым ночь слушать Витьку, коли ему все равно не спиться. Через два часа разбудишь меня. Следующий – Димон. А Рашиду утренняя вахта и организация завтрака. Все. Спим.
Расслабился. Проваливаясь в дрему, услышал недовольное ворчание долговязого. Но дальше отвлекать от отдыха разговорами команду тот все же не стал.
И то, слава Богу, что пока слушаются…
***
Останки сына и невестки бандиты спрятали неподалеку. Присыпали снегом на полметра, но следы вокруг замести не догадались.
Ольга разрыла могилу руками. Схватилась за голову. Тоненько и страшно завыла, раскачиваясь.
От Иры осталось только туловище, обрубленное у плеч и бедер. Тело Ивана обезображивать не стали. Если бы не вспоротое горло, казалось, что он просто умаялся на морозе и уснул. Бледное его лицо было расслабленным и красивым, как у принца из старой сказки.
- Как же так? Как же ты так мог … неосторожно? Оставил меня … одну, с детьми … Лучше бы мы все тогда вместе от угара умерли, чем вот так … – причитала мать над сыном, который уже освободился от всех тревог жизни.
И ждал её там, в неведомом далеко, где всем тепло и всегда есть еда…
Время словно остановилась. Пришла в себя женщина только оттого, что холод стал ощутимо сковывать тело. Заныли пальцы рук. Затем ноги. Губы стали непослушными, с трудом выпускали из горла превратившийся в скулеж вой по убитому сыну.
Ольга с трудом оторвала себя от тела своего единственного ребенка. В муках рожденного. В боли и лишениях выращенного. Поднятого на ноги в тяжелейшие годы уже после Катастрофы.
Вернулась к дому. Заглянула к бледным, испуганным внукам. Предупредила, чтобы сидели тихо, и на улицу не выходили. Прихватила лопату. По очереди, отдыхая каждую минуту, перетащила трупы к оврагу, начинающемуся в сотне метрах от башни.
Скатила вниз. Супруги упали рядом. Иван словно заботливо обнял Иру, запоздало прикрывая её от всех горестей мира.
Стала заваливать, забрасывать пластами снега. Со стальной совковой лопатой было тяжеловато управляться. Но другого способа похоронить родных не было.
Отстраненно подумала: «Надо будет накормить детей чем-нибудь таким, чтоб умерли тихо и спокойно. Во сне. Истаяли, как три лучиночки».
Лучше так, чем оставлять забавой и пищевым запасом для людоедов.
А потом подожгу башню. Переборки сухие, займутся с